АЛЕКСАНДР РОЗЕНБАУМ – поэт, музыкант, композитор, автор и исполнитель песен, народный артист России. Его песни написанные четверть века назад, такие как «Гоп-стоп» и «Вальс-Бостон», давно уже стали классикой, которая останется на века. Он посвятил себя людям, песням, миру. Накануне его приезда в Америку, главный редактор журнала “Афиша” Юлия Райдлер побеседовала с артистом.
Слушая Ваши песни хочется задуматься о серьёзных вещах: о смысле жизни, о предназначении человека. Легкая грусть курсивом проходит через все Ваши песни. Вам присуща грусть в жизни? Что она для Вас значит и что человек познает в этом состоянии?
Хороший вопрос. Грусть присуща любому нормальному человеку, потому что человек постоянно радующийся – ненормальный человек, психически неполноценный. Более того, я таких людей не знаю. Я всегда говорю о том, что даже глупые люди кушают манную кашу в состоянии крайнего отупения, они всё равно не очень довольны. Так что, конечно, грусть присуща. Что она дает? Дает возможность подумать о том, что было в жизни, о том, что ты сделал, что тебе еще предстоит сделать и как это делать. Это нормальное состояние. Конечно, грусть – это более возрастная тема. Так состояние грусти соединяется с потерей, в определенном смысле, молодости, здоровья. Это веселья не прибавляет, особенно в последнее сложное время.
В какое последнее время?
В последний общественно-политический период. В связи с этим поздравляю всех с победой Трампа и думаю, что будет получше.
Поэт, музыкант — такой человек всегда немного философ. В чем философия Вашей жизни?
Философия простая – делать все для того, чтобы приносить пользу окружающим тебя людям, ну и себя не забывать. Основная философия – это строить свою жизнь так, чтобы люди, которые от тебя зависят в той или иной степени были как можно более счастливы.
Что сегодня доставляет Вам радость?
Покой.
Сколько раз за Вашу творческую жизнь у Вас менялся репертуар? Какие этапы Вы можете выделить и какие из них Вы считаете более важными?
Мой репертуар никогда не менялся, я всегда писал приблизительно об одном и том же. О том, о чем гласят 10 заповедей. Но, подход к этим заповедям, он разный в смысле возраста. Сначала ты, образно говоря, у пивного ларька дерешься, потом ты делаешь все возможное, чтобы этих драк не происходило. Вот и всё, если говорить образно.
А самый важный для Вас этап?
Самый важный этап, наверное, этап становления, когда я боролся и дрался в прямом смысле этого слова. Когда я 6 лет выступал без афиш, все меня знали и меня не было. Это было не просто, доказывать всем, что я есть.
У Вас были разные жизненные периоды, Вы были даже на грани жизни и смерти. Какой урок выносят люди из таких ситуаций?
Желательно, чтобы они выносили правильный урок. Я считаю, что любое такое состояние – это предупреждение. Мы все под Богом ходим. Это значит Бог тебя так предупреждал, что надо оглянуться, посмотреть, что ты сделал неправильно и сделать так, чтобы этого больше не было. Как предупреждение за какие-то грехи. Все состояния, связанные с пограничными, между жизнью и смертью, они не случайны. Они заставляют тебя подумать и прикинуть, что было не так.
Вы уже более 40 лет в браке. У Вас взрослая дочь, внуки. Можно сделать вывод, что Вы — стабильный, постоянный человек. Но тем не менее, как находить постоянный компромисс в семье? Кто в семье главный?
В семье главное взаимоуважение. Не бывает главного и неглавного. Это все неправильно, что матриархат, что патриархат – это ненормальная и неправильная история. Когда люди идут под венец, они должны понимать, что они два достаточно разных человека. Это не люди одной семьи. Надо понимать, что когда они женятся и выходят замуж, вся жизнь – это компромиссы, это притирка и взаимоуважение. Можно жить с человеком, которого ты не любишь, но нельзя жить с человеком, которого ты не уважаешь.
Вы пробовали себя в разных жизненных ролях: работа на скорой, были депутатом, являлись полковником запаса по военно-учетной медицинской специальности. Вы находились в постоянном развитии себя или поиске? Как бы Вы это назвали?
Я находился в развитии, конечно. Я себя нашёл полностью и окончательно в 30 лет. До этого я делал только то, что я хотел и не наступал никогда себе на горло. Я старался развиваться и в медицине, и потом в музыке, и продолжаю это делать и сегодня. Человек, который остановился – погиб для своего дела. Нет пределов совершенству.
Вы много выступали в горячих точках мира, где велись военные действия. Вы наблюдали настоящие ужасы войны. Что для Вас страх?
Страх – это инстинкт. Осознанный страх может быть только за родных и близких людей. Вот это страх, чтобы люди не заболели, чтобы они, не дай Бог, не ушли на тот свет. Вот этого ты боишься осознано. А когда по тебе мочит ТШК или автомат Калашникова – это обычный инстинкт и ничего больше, он не осознанный. Ты видишь, что вокруг взрывается и тебе страшно. Страх высоты, например, тоже инстинктивный. Я боюсь только того, чтобы кто-то из семьи не заболел, не ушел и так далее.
Питер — Ваш родной город. Если бы не там, то где еще Вы бы хотели жить? В какой стране, каком городе?
Я очень люблю Киев – это если говорить о Советском Союзе. Если говорить о России, то я бы хотел жить где-нибудь в срубе, в Подмосковье. В любом месте прекрасной красивой страны, но в сельской местности. Это если говорить о моей стране. Если же думать о других странах, то это Нью-Йорк или Лондон.
Чем Вас привлекает Нью-Йорк и Лондон?
Я консервативный и англоязычный человек, мне было бы легко почувствовать себя собой в Лондоне. Нью-Йорк – это космический город, это Вавилон. В этом городе люди могут на максимум применить свои возможности, и никто тебя не цепляет ни за язык, ни за произношение, ни за происхождение. Нью-Йорк – это столица мира. Но еще раз говорю, что самые главные в моей жизни – это моя страна и самый главный город – Ленинград.
Очень скоро Вы выступите в Нью-Йорке. Кого бы Вы хотели увидеть на своем концерте?
Всех моих друзей, ну и людей, которые живут в Нью-Йорке. Но прежде всего моих друзей, которых у меня там много.
Спасибо огромное за интервью. Ждем с нетерпением вас в Америке.
Интервью провела Юлия Райдлер.